и, занявшись пробкой, продолжил:
— Я Ваху попросил — он все про него выяснил. После той мясорубки на станции его люди Тариэла пригрели, так он, сука, тут же к трубе присосался. Потом завязался с турками, получал подряды строительные на восстановление. Короче, хапнул по полной программе!..
Белов процедил сквозь зубы:
— Живучий, черт!..
— Да слить его, падлу, втемную — и все дела, — решительно предложил Пчела.
— Нельзя, — покачал головой Белый. — У него покрышка федеральная.
— Да ты что!.. — Пчела, разливая шампанское по бокалам, изумленно замер и озадаченно спросил: — А как же ты тогда собрался у него выборы выигрывать?
Саша пожал плечами:
— Молча.
В палату вошел Космос. В руках у него был букет белых роз и кувшин с водой. Он опустил кувшин на тумбочку у кровати Фила, поставил цветы в воду, аккуратно и бережно их расправил.
— И давно он под федералами? — спросил Сашу Пчела.
— Года три как минимум…
— Эй, ну ладно вам… — обернулся к ним Космос. — Хватит о делах, а? Мы к Филу приехали или как?
— Кос, не грузи… — буркнул Пчела, рассматривая газету.
Хмуро взглянув в его сторону, Космос осторожно присел на краешек кровати, склонился к Филу и прислушался. Глядя на него, друзья взяли бокалы и тоже подошли к постели. Все трое молчали.
Перед ними лежал их друг — неподвижный, мертвеннобледный, с исхудавшими, ввалившимися щеками. Половину его лица скрывала маска аппарата искусственного дыхания, по экрану осциллографа бежали ровные цепочки импульсов системы жизнеобеспечения. Все как обычно, как всегда…
— Что он там видит? — вдруг тихо и задумчиво произнес Космос. — Он же сейчас по ту сторону жизни… Там, наверно, темно, страшно, вы только прикиньте…
Вздохнув, Саша поднял бокал с шампанским.
— Давайте, братья, за Валерку. Чтобы он выкарабкался.
Ребята тоже подняли свои бокалы.
— И за твою победу, Сань, — добавил Пчела.
— Нет, — возразил Космос. Он встал и, чуть замявшись, предложил: — Давайте за то, чтоб мы все вместе держались.
— Правильно, — почти синхронно кивнули Пчела с Беловым.
Они сдвинули бокалы. Но выпить друзья не успели — у изголовья постели Фила раздался тонкий и пронзительный писк. Его издавала медицинская аппаратура, а ровные цепочки импульсов на мониторе сменились беспорядочными всплесками.
— Так, это что такое? — насторожился Саша.
— Не понял… — озадаченно пробормотал Космос. — Что за ерунда?
Взгляды всех троих были прикованы к свистопляске приборов, и никто поэтому не обратил внимания, как едва заметно дрогнули веки Фила.
Хлопнула дверь — в палату вошла обеспокоенная медсестра.
— Ребята, ну что за кабак вы тут устроили?! — с ходу возмутилась она.
— Эй, мадам, это что за дела? — кинулся к ней Пчела.
— Тихотихо, сейчас разберемся… — девушка взглянула на приборы и, обернувшись, резко скомандовала: — А нука давайте все отсюда!..
— Нет, ты объясни — это человек сломался или аппаратура твоя? — набычился Космос.
— Все вопросы потом! — отрезала медсестра, энергично оттесняя ребят к дверям.
Они и глазом не успели моргнуть, как прямо с бокалами в руках оказались в больничном коридоре.
— Нет, на аппаратуру не похоже… Что за звук такой?.. — недоумевал Космос.
— Да черт его знает… — пожал плечами Саша.
Не прошло и пяти минут, как медсестра вышла из палаты. В одной руке она несла их початую бутылку шампанского, другой — набирала номер на трубке мобильника.
— Простите, что это было? — шагнул ей наперерез Белов.
— Ваш друг в порядке, — поспешила успокоить его девушка, сунув ему в руки бутылку. — Такое иногда случается, техника странно себя ведет. Он всетаки живой, чтото там чувствует, посвоему соображает. А вы пьянку устроили! — она еще раз с укоризной покачала головой и заторопилась дальше.
Отойдя от них на несколько шагов, она поднесла трубку к уху.
— Борис Моисеевич, я по поводу Филатова… — негромко заговорила она, удаляясь все дальше по коридору.
Друзья, обеспокоенно переглядываясь, молча смотрели ей вслед.
XXI
— Ваня! — позвала Ольга. — Завтракать!.. Пятилетний Ваня Белов, прижимая обеими руками наушники, вошел в кухню. Мальчик в такт музыке энергично мотал кучерявой головой и топал ногами. Прямо в наушниках он попытался влезть на стул, но его перехватила мать. Ольга сняла с сына плеер и наушники.
— Чего ты, мам? — удивился Ваня. — Это ж Чайковский, Пятая симфония, часть вторая…
— Садись завтракать, Чайковский! — усмехнулась она.
Ваня сел на стул и сразу потянулся к вазочке с конфетами. Ольга отодвинула ее подальше.
— Сначала кефир, — строго сказала она. Ваня скорчил недовольную рожицу и, дурачась, зарычал.
— Не рычи! — пряча улыбку, одернула его Ольга.
Мальчик отхлебнул кефира, облизнул испачканные губы и спросил:
— Мам, завтра суббота?
— Завтра четверг.
— А после четверга — суббота?
— Здрасьте! — усмехнулась Оля. — После четверга — пятница…
В кухню с раскрытой газетой в руках вошла бабушка.
— «Кандидат в депутаты Александр Белов…» — с неприкрытым сарказмом прочитала она и протянула газету внучке. — Оленька, ты это видела?!
— Видела, — мягко улыбнулась Оля.
— И что ты думаешь?
Ольга замялась. Узнав, что Саша решил участвовать в выборах, она обрадовалась, вот только радость эту она предпочитала не афишировать. Ольга боялась сглазить, ведь она была убеждена, что этот шаг Белова — не просто очередная авантюра ее неугомонного мужа. В этом неожиданном поступке она увидела